Депутат Дастан Бекешев в социальных сетях запустил опрос, нужно ли запретить в Кыргызстане суррогатное материнство. Редакции он пояснил, что хотел получить комментарии, чтобы понять, необходимо ли что-то убрать или добавить в проект Закона «Об охране здоровья», куда вошла статья о суррогатном материнстве в связи с утратой силы Закона «О репродуктивных правах». «Я подумал, что необходимо прописать, что у женщины должен быть уже ребенок, а у тех, кто намерен воспользоваться услугой, у одного из партнеров должна быть какая-то проблема, из-за которой они не могут родить — по состоянию здоровья или же вследствие бесплодия», — отметил Бекешев. Он также озаботился тем, что здоровье суррогатной матери после рождения ребенка никто не отслеживает.
Пока парламентарий получает ответы подписчиков, редакция решила спросить об этом экспертов.
Исполнительный директор Альянса по репродуктивному здоровью Галина Чиркина
— У нас любят все запретить и перестать об этом думать. То, что суррогатное материнство включили в проект закона, мы обсуждали, несколько рабочих групп встречались, очень много говорили. Мы понимаем, что для многих пар, которые имеют проблемы с репродуктивным здоровьем, связанными с фертильностью, возможность воспользоваться услугой суррогатного материнства — это выход, и очень серьезный, очень важный. И в принципе, в самих статьях оговаривается, что все вопросы, связанные с взаимодействием между суррогатной матерью и теми, кто пользуется ее услугами, должны быть определены специальными НПА.
Поэтому одно дело в законодательстве обозначить эту возможность для граждан, второе — все-таки проработать необходимые нормативно-правовые акты, которые бы предусматривали защиту прав и интересов как самой суррогатной матери, так и непосредственно тех заказчиков, которые пользуются ее услугами. А запрещать, конечно, не стоит и нет смысла.
Масса была проблем у пар, которые имеют диагноз «бесплодие». Очень многие пары вынуждены были ездить в соседний Казахстан, в Турцию, чтобы решать вопросы репродуктивного здоровья. Поэтому мы, наоборот, говорим, что технологии должны развиваться, как экстракорпоральное оплодотворение, так и все вспомогательные технологии, связанные с этим. Суррогатное материнство — это тоже возможность воспользоваться услугой конкретной здоровой женщины, которая может выносить ребенка, когда оплодотворение происходит с помощью женских и мужских клеток заказчиков.
Что касается того, что никто не отслеживает потом состояние женщины, которая была суррогатной матерью. Да, к сожалению, мы с вами сталкиваемся с этой ситуацией. Это может быть связано с тем, что до настоящего времени не было утвержденного нормативными актами специального договора о суррогатном материнстве. Где, например, оговариваются условия, как она встает на учет, что она должна пройти обязательно обследование, где она стоит на учете и так далее. Вот эти вещи. Это было достаточно сложно сделать, потому что договоров не было. Какие-то типовые договоры привозили из Казахстана, кто-то подписывал, например. Но они даже правовой силы большой не имели. В этом плане Бекешев прав.
Могут воспользоваться, например, услугой женщины, которая имела детей, и в то же время имеются какие-то аномалии, например, или пороки, связанные со здоровьем. Мы можем маму потерять этих детей, во-первых. А во-вторых, не состоится само суррогатное материнство. Есть необходимость очень жестко подойти к отбору, к обследованию и так далее. И это задача, конечно, ответственного ведомства — непосредственно Министерства здравоохранения — обозначить эти все вещи.
Юрист, гендерный эксперт Надежда Пригода
— Когда президент Садыр Жапаров объявил масштабную инвентаризацию, я делала гендерную экспертизу и Закона «Об охране здоровья граждан», и Закона «О репродуктивных правах». Какие из моих предложений вошли в законопроект, я не отслеживала. (…) На что я обратила внимание? Сейчас в действующем законодательстве услугой суррогатного материнства может воспользоваться только пара людей, которые состоят в официальном браке, у которых есть бесплодие. Получается, что здесь нарушаются права женщин, не состоящих в браке, — отдельно, и мужчин, не состоящих в браке, — отдельно. То есть идет дискриминация в зависимости от наличия или отсутствия брака. Я предлагала, чтобы услугами суррогатной матери могли пользоваться не только люди, которые состоят в официальном браке. (…)
По поводу бесплодия, здесь, с другой стороны, тоже получается как бы дискриминация. Если у меня диагноза «бесплодие» нет, я не могу сейчас воспользоваться услугами суррогатного материнства. И приходится, таким образом, людям, которые хотят стать родителями, доказывать, что у них есть вот такой-то диагноз. На постановку диагноза очень много лет может уйти. Медицина движется вперед, и любые диагнозы могут со временем отменяться, видоизменяться, дополняться или вообще сниматься. Стопроцентной уверенности нет, но я склоняюсь к тому, что суррогатное материнство не обязательно должно быть «лечением» бесплодия. Люди по разным причинам могут отказываться от самостоятельного вынашивания и рождения ребенка. Мне кажется, суррогатное материнство можно расширить, и не только для бесплодных пар его применять. (…)
У нас есть требования к возрасту суррогатной матери (от 20 до 35 лет). Если, к примеру, мне 36-37 лет, я здорова и у меня сохранный менструальный цикл, то стать суррогатной матерью я все равно смогу. Найти суррогатную мать не так уж и легко. К тому же услуга дорогостоящая. И если, к примеру, моя 23-летняя дочь бесплодна, и я могу выносить ребенка для нее, то законодательство мне это запрещает из-за возраста. Я предлагала, чтобы возраст суррогатной матери не ограничивали, если здоровая женщина вынашивает ребенка для своих родственников.
Понятно, почему возраст ограничивается для доноров яйцеклетки: чем женщина старше, тем выше генетические риски. Суррогатная мать же не является донором яйцеклетки. Врачи говорят, что эта верхняя граница в 35 лет стоит, потому что, мол, мало ли что с женщиной случится во время родов, существуют различные риски, она может умереть и так далее. Но с другой стороны, я знаю, что у нас среди основных причин материнской смертности — точно не возраст, а, например, кровотечения, которые связаны с состоянием здоровья, анемиями и так далее. (…) Но я не врач и могу ошибаться. Это мое сугубо не медицинское мнение.
Источник: Kaktus.media
